Дневной архив: 11.12.2019

О втором ребенке – приемной дочери Маргарите  – Березин впервые рассказал нашему репортеру в откровенном интервью.

Владимир Березин принимает меня в своей квартире, расположенной в центре Москвы. Приглашает за стол, не спеша разливает чай. Потом садится на стул, а ноги кладет на соседний. Извиняется. Это, по словам диктора, его излюбленная поза. Кажется, что годы не властны над Владимиром Александровичем. Я не могу удержаться от комплимента:

– Вы прекрасно выглядите!

– А что, я должен выглядеть плохо, состариться или умереть? отвечает он с лукавой улыбкой. – Или вы намекаете на мой возраст? Да, третьего апреля мне исполнилось пятьдесят пять лет. Я отмечал юбилей в нашем семейном ресторанчике в кругу родных и близких друзей. Среди них было много тех, кто имеет отношение к шоубизнесу, и тех, кто далек от него. На мой прошлый юбилей пришла Алла Пугачева, зашла и сказала: «Он меня не приглашал, я сама пришла», на что я ответил: «Аллочка, вас все всегда ждут! Проходите!» Что же касается творческого юбилея, его справлял в ГЦКЗ «Россия» – именно там тридцать лет назад я сделал первые шаги на московской сцене. Это кредо моей жизни: помнить, с чего все начиналось.

– Приехали ли вас поздравить друзья из вашего родного города Свердловска?

– Ко мне всегда приезжает мой друг, коллега, известный шансонье Александр Новиков. Мне это очень приятно. Он для меня олицетворяет другой жизненный принцип: всегда помнить добро. Поясню: когда Сашу выпустили из мест заключения, первым, кому он позвонил, был я. В места не столь отдаленные он попал по статье «Нетрудовые доходы» за то, что с другими умельцами создавал музыкальную аппаратуру. Теперь это звучит даже смешно. Когда же его освободили, он позвонил мне: «Это Александр Новиков, вы помните меня? Я освободился, меня реабилитировали, могли бы вы провести мой концерт во Дворце спорта?» Я ответил, что для меня это честь. С тех пор мы дружим.

– Владимир Александрович, с вашим бархатным голосом, который так нравится женщинам, вы могли бы сделать отличную певческую карьеру.

– Я стараюсь дать бархатную ноту, – не без удовольствия замечает диктор. – Спасибо, у вас тонкий художественный вкус, но позволю вам возразить. С того самого дня, как я начал говорить, я и запел. Пел я в хоре профтехучилища, в котором учился в Орле, и это мне очень нравилось. Ведь ты можешь петь, как хочешь, чувствуешь общий результат, и от тебя ничего не зависит. Вскоре наш хор даже завоевал призовое место на конкурсе самодеятельности, и тогда я поверил в свой певческий талант. Но когда я женился, петь перестал. Моя жена Люда, профессиональный музыкант и звукорежиссер, как-то услышав мое пение, сказала: «Вовчик, я тебя прошу, никогда не пой вслух». Было досадно, ведь мне всегда казалось, что я очень хорошо и громко пою.

– Неужели супруга даже за столом, в дружеской компании петь вам запрещает?

– Нет, я могу голосить все песни, которые обычно исполняются за столом. Могу из репертуара Олега Газманова забабахать и Льва Лещенко. Даже помню кое-что из репертуара Валечки Толкуновой, но больше всего мне нравится петь, когда я один в поле, пасу своих коз. Козы не против. У меня их шесть штук, все породистые, высокоудойные.

– C трудом, если честно, представляю вас среди коз…

– И напрасно. Я же вырос в деревне в Орловской губернии, там пас коров, коз. В детстве мечтал стать ветеринаром – очень любил животных. А десять лет назад построил для своей тети Анны Михайловны, которая меня воспитала, домик в Сергиевом Посаде. Она всю жизнь прожила в Орловской губернии, но когда ей исполнилось 80 лет, решила уйти в интернат престарелых, потому что ей стало тяжело выполнять всю работу по дому. Я перевез ее сюда, полностью обустроил быт.

По хозяйству ей помогают специальные люди. Я приезжаю к ней раз в неделю и каждый раз на мой вопрос, как она поживает, слышу ответ: «Я живу, как барыня». Я тоже очень люблю там бывать, пасу коз, чищу стойла, а вот доить коров мне больше не разрешают. Когда женщина, которая это делает, увидела, как хорошо я дою, взмолилась: «Александрыч, ты у меня работу-то не отнимай!» Поеду к тете через пару дней. А потом во Францию к дочери сейчас там гостит жена.

– Не страшно было дочь отпускать так далеко?

– Ну кому же не страшно! Конечно, я боялся. Она поехала туда на горный курорт покататься на лыжах, а нашла свою судьбу. У них с мужем бизнес по прокату лыжного оборудования. Еще она помогает хозяевам местных гостиниц, когда там останавливаются русские туристы. В прошлом году на курорт приезжала Маша Распутина с мужем Виктором. Дочка, узнав об этом, позвонила мне: «Папа, как ее лучше встретить?», я посоветовал купить конфет и хорошего вина.

– Первая дочка Юлия живет во Франции, но вы в начале разговора сказали, что другая ваша дочь владеет рестораном…

– Это моя приемная дочка Маргарита владеет рестораном, у нее мама есть, папы нет, я – ее папа.

– Вы ее взяли из детского дома?

– Только в России могут задавать такие вопросы. Она – моя дочка, понимаете. Мы вместе уже десять лет. Жена тоже считает Риту своей дочкой. Она – грузинка, крупный, известный ученый. Фамилия у нее Куправа, ее мужа зовут Шалва, у меня уже есть внучка Текла и внук Джамико. Почему-то именно глядя на них, я понимаю, что все не случайно и моя жизнь лишь череда важных, веховых, я бы сказал, событий.

– Какие события вы могли бы назвать таковыми?

– Во-первых, встречу с родным отцом, которого я искал больше тридцати лет! Я очень долго даже не знал его имени, в то время как история моей семьи со стороны мамы мне известна. Она из очень простой, крестьянской семьи: бабушка Агриппина Федотовна вышла замуж за дедушку Михаила Федоровича в 14 лет, родила пятерых детей. Что касается отца, то я знал, что по национальности он чеченец. А представители этого этноса, как говорил мой великий учитель Махмуд Эсамбаев, в любых жизненных ситуациях стремятся доказать, что они самые лучшие.

– Почему же вы его так долго искали?

– Я родился, когда мама с отцом уже расстались. Это была очень большая и светлая любовь. Она – молодая девушка из уральской глубинки, геолог, приехала в Казахстан после института, где в то время оставались депортированные чеченцы, познакомилась с моим отцом, и они полюбили друг друга. Хотели пожениться, но перед свадьбой мама узнала, что у отца уже есть жена Зоя. Отец спросил: «Станешь мусульманкой, будешь второй женой?» Мама отказалась и скрылась. Там была целая детективная история. Своего начальника она попросила сказать, что погибла в экспедиции, если ее будут искать.

Рожать поехала домой, потом быстро переехала к своей тетке в другую деревню, там скрывалась, потому что знала: отец с братом будут ее искать, ведь для чеченца позор, когда его ребенка растит одна мать.

– Что помогло вам найти отца?

– Эту историю услышал ныне покойный вице-президент Республики Ичкерия Зелимхан Яндарбиев. Он сказал, что об этом надо рассказать на местном телевидении и показать фотографию отца. К тому моменту я уже узнал от тетки его имя – Юрий Исламов. Мы поехали на телевидение, ради нас прервали выпуск программы, он обратился к зрителям на чеченском, показал снимок, и на следующее утро ко мне в дверь гостиничного номера постучали. Когда я спросил, кто там, мне сказали, что пришли братья. Как выяснилось потом – и вот снова какая удивительная случайность! – когда показывали фотографию отца, он шел выключать телевизор и за пять секунд до этого увидел себя на экране! Если бы ее не показали, моя судьба пошла бы в другом русле.

– Как потом развивались события?

– Через пару дней я приехал на встречу с отцом. Я сел на скамейку, напротив – мои братья, отец – все не знают, с чего начать. И тут подошла Зоя, та самая первая жена отца, села рядом, взяла за руку и стала гладить по ней, приговаривая: «Сыночек мой, наконец-то ты до нас добрался, сын мой». Она меня приняла! После этого лед, конечно, растаял. Сейчас мы общаемся. К сожалению, один из братьев погиб в бою, другой умер от тяжелой болезни, папа, слава Богу, еще живой, ему уже 80 лет, мамочка здравствует тоже, а моя третья мама Зоя хворает.

– Вы назвали важным событием встречу с отцом, были ли другие?

– Безусловно, это встреча со священником, отцом Всеволодом. После беседы с ним я увидел новый мир, у меня произошло воцерковление: я стал осознанно верить в высшие силы, в Создателя, в Господа Бога. И сейчас, в год моего 55-летия, я стал по-другому относиться к жизни, ценю каждую минуту. Вот мы с вами сейчас сидим, и если я вам каким-то образом интересен, значит, я должен быть этому рад и благодарен.

По словам Матвиенко, который, на секундочку, прожил с Ваенгой 17 лет, о том, что его бывшая спутница родила, он ни сном, ни духом. Да и вообще в столь ответственный для Елены период находится за границей. «Но как приеду – сразу к ней», — цитирует продюсера пресса.

В честность Ивана Матвиенко и верится, и не верится. С одной стороны, он уже не раз оказывался «не в курсе» самых значимых событий в жизни Елены Ваенги – в частности, помнится, именно от журналистов продюсер впервые услышал про ее беременность. Более того, по официальной версии около полугода назад пара вроде бы рассталась, причем наши корреспонденты даже выявили новых любовников бывших, извините за тавтологию, любовников – их отношения, несмотря на то, что все кругом называют Ваенгу и Матвиенко мужем и женой, официально зарегистрированы не были.

С другой, на что только не пойдешь, чтобы уберечь себя и свою любимую от назойливого внимания прессы…

На официальном сайте кто-то из ассистентов Ваенги, комментируя информацию о рождении сына, написал: «Елена передаёт вам, что когда придёт время, вы узнаете все правдивые подробности лично от неё!»

Но о какой правде можно говорить в случае с человеком, который сперва отрицает факт своей беременности, затем подает в суд на всех, кто написал и проиллюстрировал это, а теперь не хочет комментировать одно из самых, пожалуй, значимых событии в жизни?

Вы, дорогой читатель, уверены, что Елена Ваенга снова не навешает нам с вами лапши на уши?